Форум
ЛИЧНОЕ ДЕЛО
ПАВЛОВ Борис Никитич
Родился 1 мая 1951 года в деревне Федосино Боровичского района Новгородской области. В 1974-м окончил Ленинградское высшее военно-топографическое командное училище, в 1985-м - Военно-инженерную академию им. В.В. Куйбышева. С 1969-го по 2002-й проходил службу в различных должностях в рядах советских, а затем российских Вооруженных Сил. С марта 1987 по февраль 1989 года был начальником топографической службы 40-й общевойсковой армии в Афганистане. В 2002-м уволился в запас в звании полковника с должности начальника Центральной базы топографических карт ВС РФ. Награжден орденами Красной Звезды, "За службу Родине в Вооруженных Силах СССР" 3-й степени, "За военные заслуги", медалью "За боевые заслуги", медалями Афганистана. Женат, имеет двух сыновей.
По точным ориентирам
Вадим Удманцев
АФГАНСКИЕ ДУШМАНЫ ИСКАЛИ ЛЮБУЮ ВОЗМОЖНОСТЬ ДОБЫТЬ СОВЕТСКИЕ КАРТЫ
Каждое второе воскресенье марта, в этом году оно выпадает на 8-е число, работники геодезии и картографии России отмечают свой профессиональный праздник. И поскольку небольшой промежуток отделяет этот день от другой памятной даты - 20-летия вывода Ограниченного контингента советских войск из Афганистана, предлагаем интервью с бывшим начальником топографической службы 40-й общевойсковой армии Борисом Павловым.
- Борис Никитич, какие задачи стояли перед топографической службой 40-й армии при обеспечении боевых действий в Афганистане?
- Задач было много: оперативное обеспечение соединений, частей и отдельных подразделений картами, топогеодезическая разведка, изготовление макетов местности для органов управления и взаимодействия всех уровней при подготовке и планировании операций, топографическая подготовка войск.
Одной из основных задач топографической службы было обеспечение картами боевых действий войск на территории Афганистана и создание запасов карт на планируемые направления театра военных действий. В начальной стадии крупномасштабных карт всей территории этой страны у войск не было. Самой крупной была карта масштаба 1:200 000 - для проведения рекогносцировок и организации дорожных маршей, но она не отображала конкретные объекты, не имела точных ориентиров, а значит, не позволяла решать многие задачи в интересах войск. Поэтому первично в 1982-1983 годах начали срочно делать карты масштаба 1:100 000, а затем на их базе, снимков со спутника и результатов топогеодезической разведки с 1983-1984 годов стали создавать карты масштаба 1:50 000 для работы в наиболее оперативно важных районах Афганистана, которые уже позволяли производить стрельбы артиллерии по координатам целей. Потом шло наращивание карт-"пятидесяток": с изменением обстановки в результате боевых действий, с уточнением каких-то природных особенностей в них вносились оперативные исправления. И когда мы картами масштаба 1:50 000 покрыли всю площадь Афганистана, за счет этого создали и специальные карты геодезических данных. Так появилась геодезическая основа - точные координаты каких-то объектов, пунктов, так необходимые для стрельб ракетных войск и артиллерии, для привязки к местности боевых порядков войск.
Картами масштаба 1:100 000 войска 40-й армии были обеспечены к 1985 году на 70-75 процентов, к 1986-му - практически на все 100. А картами масштаба 1:50 000 были обеспечены полностью где-то к 1986-1987 годам.
- Как осуществлялась топографическая разведка?
- К ведению топографической разведки местности в период выдвижения войск и в ходе боевых действий привлекались топографы всех соединений и частей 40-й армии. Наверное, 60 процентов всей топографической разведки ложилось на аэрофотосъемку. Особенно перед крупными боевыми операциями. Под Кабулом стояла эскадрилья самолетов, среди них и самолет Ан-30 с оборудованием для фотосъемки с воздуха - он и совершал полеты в наиболее важные районы. Фотосъемку в данном случае вели сами летчики, поскольку они были более подготовлены для работы с этой техникой, а топографы, которые вылетали вместе с ними, только уточняли им задачу. У авиаторов была своя фотолаборатория, и когда потом на земле мы вместе с ними обрабатывали отснятую информацию, такая работа приносила хорошие плоды. Хотя Ан-30 летал под прикрытием вертолетов, все равно ведение топографической разведки с воздуха было довольно рискованным занятием - в любой момент эти самолеты могли подбить. Но, слава Богу, такого ни разу не произошло.
На земле вся необходимая информация собиралась в ходе естественных повседневных наблюдений. Специфика Афганистана заключалась в том, что никакие специальные топогеодезические экспедиции никто никуда не направлял, топографы передвигались по всей территории только в составе войск при проведении тех или иных операций. Примечалось все. Например, автоколонны, как правило, водили армейские, дивизионные, бригадные топографы, и перед всяким маршем они напоминали водителям и старшим машин: "Мужики, где-то что-то увидите подозрительное - сразу докладывайте". Что замечалось? Там, где раньше не было растительности никакой, вдруг появился кустик - значит, это ориентир для кого-то. Появился у дороги треугольник из камней, явно выложенный руками человека, - тоже ориентир. Подобную информацию давали нам и разведподразделения, спецназовцы. В дальнейшем, после того как топографы определяли координаты обнаруженных ориентиров, артиллеристы давали туда беспокоящий огонь, и иногда это было эффективно.
Вся добытая топографическая информация стекалась к начальникам топографических служб дивизий, бригад, а от них - ко мне, начальнику топографической службы 40-й армии. Эту информацию мы обобщали и передавали в топографическую службу Туркестанского военного округа, которая в то время работала по штату военного времени - было увеличено число офицеров. Оттуда информация для дальнейшей обработки распределялась по топогеодезическим отрядам Топографической службы ВС СССР, которые в указанные сроки должны были внести в карты соответствующие исправления. В стационарных условиях работали одновременно четыре топогеодезических отряда центрального подчинения - Ногинский, Голицынский, Иркутский, Ивановский и Ташкентская картографическая фабрика. Кроме них в каждом военном округе имелось по два-три полевых топогеодезических отряда, которые также занимались оперативным исправлением карт. Каждый из отрядов работал над каким-то определенным регионом Афганистана по разнарядке Военно-топографического управления Генерального штаба ВС СССР.
Уже исправленные и дополненные карты снова поступали в нашу топографическую службу, которая дислоцировалась в окрестностях Кабула рядом со штабом 40-й армии, в районе Даруламан. Солдаты-сортировщики армейской топографической части, которая находилась там же, быстро набирали эти карты, грузили их в специальные машины АШТ (армейская штабная топографическая машина на базе "ЗИЛ-131") и развозили по частям. Когда требовалось более оперативно доставить карты, нам выделяли вертолеты.
- В период вашей командировки войска испытывали нехватку карт?
- Карт хватало и проблем не было, потому что машине что печатать один лист, что десять тысяч - разница в лишнем получасе времени. Карты для нас печатали Иркутская, Киевская, Минская фабрики и Московская фабрика имени Дунаева. Но в основном Ташкентская фабрика - до самого вывода войск. Кроме того, печатали походные картографические части: структурные подразделения, которые и в полевых, и в стационарных условиях обеспечивали издание нужного количества карт.
Специальные карты и боевые графические документы мы изготавливали уже собственными силами. В армейской топографической части были печатные машины типа ОП-3, ОП-4, "Ромайор", "Доминант". Две последние импортные, а ОП-3, ОП-4 - отечественные машины, которые были установлены и стационарно, и в походном варианте на машинах "Урал". Их обслуживали солдатики-специалисты: лаборанты, фотолаборанты и непосредственно печатники, которых готовил по заявкам округов Звенигородский учебный топогеодезический отряд - единственное в своем роде учебное заведение.
К специальным картам относились карты горных проходов и перевалов, карты преодоления водных рубежей, схода снежных лавин, карты геодезических данных. С более крупных карт мы снимали координаты и переносили их на мелкомасштабные. Карты геодезических данных были незаменимыми особенно для артиллеристов. Когда же срочно требовалось большее, чем обычно, количество специальных карт, мы отправляли оригиналы самолетом в Ташкент и через 2-3 дня нам привозили уже изданный тираж.
- А для чего требовалось изготавливать макеты, почему нельзя было ограничиться одними картами?
- На карте не все доходило до сознания командиров. Там ведь одни горы и скалы, и нужно было иметь хорошее воображение и идеальную зрительную память, чтобы при помощи одной лишь карты все понять. А на макете сразу все было видно: где какая гора, куда ведет ущелье, какие части за какими идут, как выдвигаются и откуда. Макет - это идеальная отработка будущих действий. Все операции требовали изготовления отдельных макетов для отработки вопросов взаимодействия, так что это был еще один основной вид нашей деятельности - изготовление макетов местности на уровне штаба армии. Подобные макеты делались и в штабах дивизий, бригад и полков - везде трудились свои макетчики. И вообще планирование операций, отработка действий войск и постановка задач на этих макетах - обычная практика для всех соединений и частей 40-й армии в Афганистане.
Мы изготавливали макеты местности практически по 2-3 раза в месяц непосредственно перед штабом армии. Специально для этих целей была выделена площадка, закрытая маскировочной сетью, чтобы макеты не видел никто из посторонних. Только строго определенные лица входили на эту площадку. Для изготовления макетов, как правило, использовали землю, песок, цемент, краски и фигуры, которые вырезали-выпиливали наши солдатики. Их действиями руководили толковые офицеры. Это была очень трудоемкая, серьезная и кропотливая работа. Случалось, что команду нам давали в 10 вечера, а к 6 утра макет должен был быть готов. А размеры у каждого из таких макетов были немалые - примерно 6х10 метров. Не только командование штаба армии, но и все начальники родов войск и служб всегда давали этой работе топографов самую высокую оценку.
- А афганцев допускали к этим макетам при штабе армии?
- Были лица, которые допускались с разрешения командующего армией. Потому что сверху из Москвы спускали команды - учить их, чтобы они воевали, а мы их якобы только поддерживали. Однако стоило их допустить к нашим макетам, операции проходили не так удачно.
- Как вы оценивали топографическую подготовку советских офицеров?
- В целом топографическая подготовка войск была слабой на всех этапах с 1979 по 1989 год. И что характерно: лейтенанты, те же командиры взводов, пришедшие из училищ, или старшие офицеры более или менее знали топографию, а вот между этими категориями как бы образовался какой-то просвет: командиры рот основательно подзабыли все то, что когда-то учили, вели себя так, словно карту в первый раз видели. К тому же карты горной местности читать труднее, чем карты равнин, потому что просек, болот, лесов, озер в Афганистане не было. Неумение читать карты порой приводило к тому, что командиры, в основном мотострелки или танкисты, заводили свои подразделения не туда, куда надо. У меня в армейской топографической части, развернутой по штату военного времени, были всего 112-118 человек, из них офицеров - порядка 18, включая лейтенантов, которые проводили занятия по топографии непосредственно в войсках с офицерами любого ранга вплоть до полковника. Подробно доводили до них информацию о каких-то новшествах, исправлениях или дополнениях на картах, какие появились, чтобы те могли правильно читать карту и ставить задачи своим подчиненным уже без ошибок. Доходило до того, что как только мы приезжали в какие-то подразделения, руководство старалось усадить на занятия по топографической подготовке всех офицеров, кого только было возможно, - почувствовали жизненную необходимость. И наши топографы в очередной раз принимались растолковывать им все, начиная с условных знаков: где что означает.
- У афганцев имелись свои карты, вы как-то использовали их в своей работе?
- Мы, конечно, их изучали, но они не нашли у нас применения. Эти карты были на фарси или на английском и очень старых годов издания. К тому же буквально в единичном количестве и отображали только отдельные куски местности. Сплошной карты всего Афганистана у афганцев не было. Даже карты масштаба 1:50 000 - листы размера 30х30 см, то есть если померить - всего-навсего 15х15 км. Что толку нам было в них? Поэтому прибегать к помощи переводчиков резона не было - наши карты были лучше: наглядны, легко читаемы, доступны пониманию любого советского офицера. От военных контрразведчиков до нас доходила такая информация, что душманы искали возможности обменом или выкупом добыть именно советские карты.
- Были случаи, когда военнослужащие в ходе боевых действий или по халатности теряли карты?
- Такие случаи были, но как ЧП это не расценивалось. Потому что карта масштаба 1:200 000 - "двухсотка" не считалась секретной. "Сотка" имела гриф "Для служебного пользования". Да, карта масштаба 1:50 000 была секретной, но "пятидесятки" или, как их еще называли, "полукилометровки" офицерам полков, бригад и дивизий, как правило, не выдавались - они имелись лишь у штабных офицеров в пределах оперативного управления армии. До офицеров полевых частей доходили только карты-"сотки" с какой-то частичной информацией.
- А какие карты мы оставили афганским правительственным войскам перед выводом войск?
- Мы им оставили полностью карты масштаба до 1:100 000. А карты-"пятидесятки" оставляли только на определенные районы - пункты дислокации их воинских частей. Это было обусловлено мерами предосторожности, чтобы данные карты потом не попали в другие страны. Все остальные карты масштаба 1:50 000 я вывозил полностью назад на территорию СССР.
- Топографическая часть армии часто подвергалась нападениям или обстрелам в пункте постоянной дислокации под Кабулом?
- Обстрелы были и достаточно много. На эти случаи у нас имелись вырытые в земле убежища, казармы были обложены мешками с песком. Обстрелы велись реактивными снарядами в основном в вечернее время. Душманы пускали РС с расстояния, может быть, 5-6 км. Как правило, 2, 3, 4 снаряда, не более, потому что почти сразу наша батарея отвечала огнем. За время моей командировки с 1987 по 1989 год среди топографов ни одного погибшего не было. Одного солдата ранило осколком от РС на территории части, и одна грузовая машина - "ЗиЛ-131" АШТ подорвалась на мине - ее всю выворотило, но за счет карт люди остались живы, даже ранения не получили.
Другая опасность - мины. Причем не только на дорогах, когда мы с колоннами передвигались. С нашей топочасти была тропинка напрямую в штаб 40-й армии. Ходим-ходим, вроде все нормально, вдруг: бабах - кто-то подорвался на противопехотной мине.
- Как же так, территория-то была охраняемая?
- Охраняемая. Но там было много и рабочих-афганцев из обслуживающего персонала. А иногда от ветра поднималась пыль сплошная - много разных людей в камуфляже и без ходили с завязанными полузакрытыми лицами. Вроде бы чужих никого из афганцев не должно было быть, но они проникали. Им же за это платили деньги. Заползали каким-то образом, ставили мины где попало. Бывало, что не только наши, но и они сами же и подрывались. Как-то около 16 часов шел с полковником Николаем Еловиком - заместителем начальника инженерных войск 40-й армии - из штаба к себе в часть, вдруг в какой-то момент взрыв и все полетело. Визг, стон. Подошли: лежит мальчик-афганец лет 15, глаза открыты, без рук, без ног. Дышит ли - непонятно. Посмотрели: "Коля, чего делать будем?". С собой была плащ-палатка - сбросили ее, положили парня туда, кишки и все остальное и понесли в поликлинику, которая была неподалеку.
- Когда сами вышли из Афганистана?
- Выходил я в числе последних в середине января 1989 года, поскольку карты нужны были до самого конца. За пределами нашего городка уже шли ожесточенные бои между самими душманами: делили территорию между собой, и как раз в этот период мне поручили выводить колонну - порядка 70 единиц техники. Колонна шла смешанная: наша топографическая часть на грузовых машинах с оборудованием, спецтехникой и материалами; подразделения батальона охраны штаба армии; подразделения Особого отдела; некоторые тыловые подразделения. Нам было придано 2 танка и 3 БМП. Воздушное прикрытие - "вертушки" Ми-24, которые появлялись парами с промежутком в полчаса. По дороге от Кабула до Термеза стояли заставы от 103-й вдд и 108-й мсд. На марш нам были даны сутки. 14 января наша колонна сосредоточилась недалеко от моста через реку Аму-Дарья и только в начале февраля пересекла реку и расположилась в районе Термеза. Колонны шли через сутки - так поэтапно мы выходили.
- Вашу колонну не обстреливали?
- Она прошла без происшествий, а перед нами были случаи обстрелов колонн, были и раненые, и потери. Что было после нас, мы уже не знали. Жили потом еще месяц в палатках в учебном центре под Термезом на границе, сразу же за рекой, где в свое время готовили наших военнослужащих перед переброской на территорию Афганистана. Потому что командованием армии была поставлена задача: находиться в полной боевой готовности со всем техническим обеспечением на случай возвращения назад - такое предусматривалось. Через месяц - 15 февраля нам дали команду убыть к пунктам постоянной дислокации.
Вадим УДМАНЦЕВ
Подробнее: http://vpk-news.ru/articles/1724
ПАВЛОВ Борис Никитич
Родился 1 мая 1951 года в деревне Федосино Боровичского района Новгородской области. В 1974-м окончил Ленинградское высшее военно-топографическое командное училище, в 1985-м - Военно-инженерную академию им. В.В. Куйбышева. С 1969-го по 2002-й проходил службу в различных должностях в рядах советских, а затем российских Вооруженных Сил. С марта 1987 по февраль 1989 года был начальником топографической службы 40-й общевойсковой армии в Афганистане. В 2002-м уволился в запас в звании полковника с должности начальника Центральной базы топографических карт ВС РФ. Награжден орденами Красной Звезды, "За службу Родине в Вооруженных Силах СССР" 3-й степени, "За военные заслуги", медалью "За боевые заслуги", медалями Афганистана. Женат, имеет двух сыновей.
По точным ориентирам
Вадим Удманцев
АФГАНСКИЕ ДУШМАНЫ ИСКАЛИ ЛЮБУЮ ВОЗМОЖНОСТЬ ДОБЫТЬ СОВЕТСКИЕ КАРТЫ
Каждое второе воскресенье марта, в этом году оно выпадает на 8-е число, работники геодезии и картографии России отмечают свой профессиональный праздник. И поскольку небольшой промежуток отделяет этот день от другой памятной даты - 20-летия вывода Ограниченного контингента советских войск из Афганистана, предлагаем интервью с бывшим начальником топографической службы 40-й общевойсковой армии Борисом Павловым.
- Борис Никитич, какие задачи стояли перед топографической службой 40-й армии при обеспечении боевых действий в Афганистане?
- Задач было много: оперативное обеспечение соединений, частей и отдельных подразделений картами, топогеодезическая разведка, изготовление макетов местности для органов управления и взаимодействия всех уровней при подготовке и планировании операций, топографическая подготовка войск.
Одной из основных задач топографической службы было обеспечение картами боевых действий войск на территории Афганистана и создание запасов карт на планируемые направления театра военных действий. В начальной стадии крупномасштабных карт всей территории этой страны у войск не было. Самой крупной была карта масштаба 1:200 000 - для проведения рекогносцировок и организации дорожных маршей, но она не отображала конкретные объекты, не имела точных ориентиров, а значит, не позволяла решать многие задачи в интересах войск. Поэтому первично в 1982-1983 годах начали срочно делать карты масштаба 1:100 000, а затем на их базе, снимков со спутника и результатов топогеодезической разведки с 1983-1984 годов стали создавать карты масштаба 1:50 000 для работы в наиболее оперативно важных районах Афганистана, которые уже позволяли производить стрельбы артиллерии по координатам целей. Потом шло наращивание карт-"пятидесяток": с изменением обстановки в результате боевых действий, с уточнением каких-то природных особенностей в них вносились оперативные исправления. И когда мы картами масштаба 1:50 000 покрыли всю площадь Афганистана, за счет этого создали и специальные карты геодезических данных. Так появилась геодезическая основа - точные координаты каких-то объектов, пунктов, так необходимые для стрельб ракетных войск и артиллерии, для привязки к местности боевых порядков войск.
Картами масштаба 1:100 000 войска 40-й армии были обеспечены к 1985 году на 70-75 процентов, к 1986-му - практически на все 100. А картами масштаба 1:50 000 были обеспечены полностью где-то к 1986-1987 годам.
- Как осуществлялась топографическая разведка?
- К ведению топографической разведки местности в период выдвижения войск и в ходе боевых действий привлекались топографы всех соединений и частей 40-й армии. Наверное, 60 процентов всей топографической разведки ложилось на аэрофотосъемку. Особенно перед крупными боевыми операциями. Под Кабулом стояла эскадрилья самолетов, среди них и самолет Ан-30 с оборудованием для фотосъемки с воздуха - он и совершал полеты в наиболее важные районы. Фотосъемку в данном случае вели сами летчики, поскольку они были более подготовлены для работы с этой техникой, а топографы, которые вылетали вместе с ними, только уточняли им задачу. У авиаторов была своя фотолаборатория, и когда потом на земле мы вместе с ними обрабатывали отснятую информацию, такая работа приносила хорошие плоды. Хотя Ан-30 летал под прикрытием вертолетов, все равно ведение топографической разведки с воздуха было довольно рискованным занятием - в любой момент эти самолеты могли подбить. Но, слава Богу, такого ни разу не произошло.
На земле вся необходимая информация собиралась в ходе естественных повседневных наблюдений. Специфика Афганистана заключалась в том, что никакие специальные топогеодезические экспедиции никто никуда не направлял, топографы передвигались по всей территории только в составе войск при проведении тех или иных операций. Примечалось все. Например, автоколонны, как правило, водили армейские, дивизионные, бригадные топографы, и перед всяким маршем они напоминали водителям и старшим машин: "Мужики, где-то что-то увидите подозрительное - сразу докладывайте". Что замечалось? Там, где раньше не было растительности никакой, вдруг появился кустик - значит, это ориентир для кого-то. Появился у дороги треугольник из камней, явно выложенный руками человека, - тоже ориентир. Подобную информацию давали нам и разведподразделения, спецназовцы. В дальнейшем, после того как топографы определяли координаты обнаруженных ориентиров, артиллеристы давали туда беспокоящий огонь, и иногда это было эффективно.
Вся добытая топографическая информация стекалась к начальникам топографических служб дивизий, бригад, а от них - ко мне, начальнику топографической службы 40-й армии. Эту информацию мы обобщали и передавали в топографическую службу Туркестанского военного округа, которая в то время работала по штату военного времени - было увеличено число офицеров. Оттуда информация для дальнейшей обработки распределялась по топогеодезическим отрядам Топографической службы ВС СССР, которые в указанные сроки должны были внести в карты соответствующие исправления. В стационарных условиях работали одновременно четыре топогеодезических отряда центрального подчинения - Ногинский, Голицынский, Иркутский, Ивановский и Ташкентская картографическая фабрика. Кроме них в каждом военном округе имелось по два-три полевых топогеодезических отряда, которые также занимались оперативным исправлением карт. Каждый из отрядов работал над каким-то определенным регионом Афганистана по разнарядке Военно-топографического управления Генерального штаба ВС СССР.
Уже исправленные и дополненные карты снова поступали в нашу топографическую службу, которая дислоцировалась в окрестностях Кабула рядом со штабом 40-й армии, в районе Даруламан. Солдаты-сортировщики армейской топографической части, которая находилась там же, быстро набирали эти карты, грузили их в специальные машины АШТ (армейская штабная топографическая машина на базе "ЗИЛ-131") и развозили по частям. Когда требовалось более оперативно доставить карты, нам выделяли вертолеты.
- В период вашей командировки войска испытывали нехватку карт?
- Карт хватало и проблем не было, потому что машине что печатать один лист, что десять тысяч - разница в лишнем получасе времени. Карты для нас печатали Иркутская, Киевская, Минская фабрики и Московская фабрика имени Дунаева. Но в основном Ташкентская фабрика - до самого вывода войск. Кроме того, печатали походные картографические части: структурные подразделения, которые и в полевых, и в стационарных условиях обеспечивали издание нужного количества карт.
Специальные карты и боевые графические документы мы изготавливали уже собственными силами. В армейской топографической части были печатные машины типа ОП-3, ОП-4, "Ромайор", "Доминант". Две последние импортные, а ОП-3, ОП-4 - отечественные машины, которые были установлены и стационарно, и в походном варианте на машинах "Урал". Их обслуживали солдатики-специалисты: лаборанты, фотолаборанты и непосредственно печатники, которых готовил по заявкам округов Звенигородский учебный топогеодезический отряд - единственное в своем роде учебное заведение.
К специальным картам относились карты горных проходов и перевалов, карты преодоления водных рубежей, схода снежных лавин, карты геодезических данных. С более крупных карт мы снимали координаты и переносили их на мелкомасштабные. Карты геодезических данных были незаменимыми особенно для артиллеристов. Когда же срочно требовалось большее, чем обычно, количество специальных карт, мы отправляли оригиналы самолетом в Ташкент и через 2-3 дня нам привозили уже изданный тираж.
- А для чего требовалось изготавливать макеты, почему нельзя было ограничиться одними картами?
- На карте не все доходило до сознания командиров. Там ведь одни горы и скалы, и нужно было иметь хорошее воображение и идеальную зрительную память, чтобы при помощи одной лишь карты все понять. А на макете сразу все было видно: где какая гора, куда ведет ущелье, какие части за какими идут, как выдвигаются и откуда. Макет - это идеальная отработка будущих действий. Все операции требовали изготовления отдельных макетов для отработки вопросов взаимодействия, так что это был еще один основной вид нашей деятельности - изготовление макетов местности на уровне штаба армии. Подобные макеты делались и в штабах дивизий, бригад и полков - везде трудились свои макетчики. И вообще планирование операций, отработка действий войск и постановка задач на этих макетах - обычная практика для всех соединений и частей 40-й армии в Афганистане.
Мы изготавливали макеты местности практически по 2-3 раза в месяц непосредственно перед штабом армии. Специально для этих целей была выделена площадка, закрытая маскировочной сетью, чтобы макеты не видел никто из посторонних. Только строго определенные лица входили на эту площадку. Для изготовления макетов, как правило, использовали землю, песок, цемент, краски и фигуры, которые вырезали-выпиливали наши солдатики. Их действиями руководили толковые офицеры. Это была очень трудоемкая, серьезная и кропотливая работа. Случалось, что команду нам давали в 10 вечера, а к 6 утра макет должен был быть готов. А размеры у каждого из таких макетов были немалые - примерно 6х10 метров. Не только командование штаба армии, но и все начальники родов войск и служб всегда давали этой работе топографов самую высокую оценку.
- А афганцев допускали к этим макетам при штабе армии?
- Были лица, которые допускались с разрешения командующего армией. Потому что сверху из Москвы спускали команды - учить их, чтобы они воевали, а мы их якобы только поддерживали. Однако стоило их допустить к нашим макетам, операции проходили не так удачно.
- Как вы оценивали топографическую подготовку советских офицеров?
- В целом топографическая подготовка войск была слабой на всех этапах с 1979 по 1989 год. И что характерно: лейтенанты, те же командиры взводов, пришедшие из училищ, или старшие офицеры более или менее знали топографию, а вот между этими категориями как бы образовался какой-то просвет: командиры рот основательно подзабыли все то, что когда-то учили, вели себя так, словно карту в первый раз видели. К тому же карты горной местности читать труднее, чем карты равнин, потому что просек, болот, лесов, озер в Афганистане не было. Неумение читать карты порой приводило к тому, что командиры, в основном мотострелки или танкисты, заводили свои подразделения не туда, куда надо. У меня в армейской топографической части, развернутой по штату военного времени, были всего 112-118 человек, из них офицеров - порядка 18, включая лейтенантов, которые проводили занятия по топографии непосредственно в войсках с офицерами любого ранга вплоть до полковника. Подробно доводили до них информацию о каких-то новшествах, исправлениях или дополнениях на картах, какие появились, чтобы те могли правильно читать карту и ставить задачи своим подчиненным уже без ошибок. Доходило до того, что как только мы приезжали в какие-то подразделения, руководство старалось усадить на занятия по топографической подготовке всех офицеров, кого только было возможно, - почувствовали жизненную необходимость. И наши топографы в очередной раз принимались растолковывать им все, начиная с условных знаков: где что означает.
- У афганцев имелись свои карты, вы как-то использовали их в своей работе?
- Мы, конечно, их изучали, но они не нашли у нас применения. Эти карты были на фарси или на английском и очень старых годов издания. К тому же буквально в единичном количестве и отображали только отдельные куски местности. Сплошной карты всего Афганистана у афганцев не было. Даже карты масштаба 1:50 000 - листы размера 30х30 см, то есть если померить - всего-навсего 15х15 км. Что толку нам было в них? Поэтому прибегать к помощи переводчиков резона не было - наши карты были лучше: наглядны, легко читаемы, доступны пониманию любого советского офицера. От военных контрразведчиков до нас доходила такая информация, что душманы искали возможности обменом или выкупом добыть именно советские карты.
- Были случаи, когда военнослужащие в ходе боевых действий или по халатности теряли карты?
- Такие случаи были, но как ЧП это не расценивалось. Потому что карта масштаба 1:200 000 - "двухсотка" не считалась секретной. "Сотка" имела гриф "Для служебного пользования". Да, карта масштаба 1:50 000 была секретной, но "пятидесятки" или, как их еще называли, "полукилометровки" офицерам полков, бригад и дивизий, как правило, не выдавались - они имелись лишь у штабных офицеров в пределах оперативного управления армии. До офицеров полевых частей доходили только карты-"сотки" с какой-то частичной информацией.
- А какие карты мы оставили афганским правительственным войскам перед выводом войск?
- Мы им оставили полностью карты масштаба до 1:100 000. А карты-"пятидесятки" оставляли только на определенные районы - пункты дислокации их воинских частей. Это было обусловлено мерами предосторожности, чтобы данные карты потом не попали в другие страны. Все остальные карты масштаба 1:50 000 я вывозил полностью назад на территорию СССР.
- Топографическая часть армии часто подвергалась нападениям или обстрелам в пункте постоянной дислокации под Кабулом?
- Обстрелы были и достаточно много. На эти случаи у нас имелись вырытые в земле убежища, казармы были обложены мешками с песком. Обстрелы велись реактивными снарядами в основном в вечернее время. Душманы пускали РС с расстояния, может быть, 5-6 км. Как правило, 2, 3, 4 снаряда, не более, потому что почти сразу наша батарея отвечала огнем. За время моей командировки с 1987 по 1989 год среди топографов ни одного погибшего не было. Одного солдата ранило осколком от РС на территории части, и одна грузовая машина - "ЗиЛ-131" АШТ подорвалась на мине - ее всю выворотило, но за счет карт люди остались живы, даже ранения не получили.
Другая опасность - мины. Причем не только на дорогах, когда мы с колоннами передвигались. С нашей топочасти была тропинка напрямую в штаб 40-й армии. Ходим-ходим, вроде все нормально, вдруг: бабах - кто-то подорвался на противопехотной мине.
- Как же так, территория-то была охраняемая?
- Охраняемая. Но там было много и рабочих-афганцев из обслуживающего персонала. А иногда от ветра поднималась пыль сплошная - много разных людей в камуфляже и без ходили с завязанными полузакрытыми лицами. Вроде бы чужих никого из афганцев не должно было быть, но они проникали. Им же за это платили деньги. Заползали каким-то образом, ставили мины где попало. Бывало, что не только наши, но и они сами же и подрывались. Как-то около 16 часов шел с полковником Николаем Еловиком - заместителем начальника инженерных войск 40-й армии - из штаба к себе в часть, вдруг в какой-то момент взрыв и все полетело. Визг, стон. Подошли: лежит мальчик-афганец лет 15, глаза открыты, без рук, без ног. Дышит ли - непонятно. Посмотрели: "Коля, чего делать будем?". С собой была плащ-палатка - сбросили ее, положили парня туда, кишки и все остальное и понесли в поликлинику, которая была неподалеку.
- Когда сами вышли из Афганистана?
- Выходил я в числе последних в середине января 1989 года, поскольку карты нужны были до самого конца. За пределами нашего городка уже шли ожесточенные бои между самими душманами: делили территорию между собой, и как раз в этот период мне поручили выводить колонну - порядка 70 единиц техники. Колонна шла смешанная: наша топографическая часть на грузовых машинах с оборудованием, спецтехникой и материалами; подразделения батальона охраны штаба армии; подразделения Особого отдела; некоторые тыловые подразделения. Нам было придано 2 танка и 3 БМП. Воздушное прикрытие - "вертушки" Ми-24, которые появлялись парами с промежутком в полчаса. По дороге от Кабула до Термеза стояли заставы от 103-й вдд и 108-й мсд. На марш нам были даны сутки. 14 января наша колонна сосредоточилась недалеко от моста через реку Аму-Дарья и только в начале февраля пересекла реку и расположилась в районе Термеза. Колонны шли через сутки - так поэтапно мы выходили.
- Вашу колонну не обстреливали?
- Она прошла без происшествий, а перед нами были случаи обстрелов колонн, были и раненые, и потери. Что было после нас, мы уже не знали. Жили потом еще месяц в палатках в учебном центре под Термезом на границе, сразу же за рекой, где в свое время готовили наших военнослужащих перед переброской на территорию Афганистана. Потому что командованием армии была поставлена задача: находиться в полной боевой готовности со всем техническим обеспечением на случай возвращения назад - такое предусматривалось. Через месяц - 15 февраля нам дали команду убыть к пунктам постоянной дислокации.
Вадим УДМАНЦЕВ
Подробнее: http://vpk-news.ru/articles/1724
